М.С. Дягилев
кандидат философских наук г. Новгород
РОССИЙСКАЯ МНОГОПАРТИЙНОСТЬ В УСЛОВИЯХ ЦЕНТРАЛИЗАЦИИ ВЛАСТИ (НА ПРИМЕРЕ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО ОКРУГА)
Прежде, чем приступить к анализу трансформации российской многопартийности в условиях централизации власти, необходимо раскрыть сущность самого понятия «трансформация». В политологической энциклопедии под «трансформацией» понимается, прежде всего, преобразование политических и государственных институтов, структур, нередко сопровождающееся их коренной ломкой. Такова ли трансформация российской многопартийности в условиях все большей централизации власти?
В условиях становления и развития в России демократического правового государства народовластие, которое в советский период было одним из формальных институтов государства, ныне превратилось в реальную конституционную основу всей российской государственности, механизм ее реформирования и дальнейшего развития. От решения избирателей, определяющих путем выборов конкретный состав представительных органов государственной федеральной и региональной власти, а также партийную принадлежность и связанный с ней дальнейший политический курс выборных органов федерального, регионального и местного уровней, в значительной степени зависит общее направление движения страны на обозримый период.
За последние годы выборы прочно вошли в жизнь российского общества как реально функционирующий механизм формирования органов государственной власти и органов местного самоуправления. За прошедшие годы во всех субъектах Российской Федерации были сформированы органы государственной власти. Если в начале это были совершенно новые для России структуры, еще только набирающие силу и обретающие правовые основы своей деятельности, то на сегодняшний день выборы депутатов законодательных органов стали залогом мирной смены власти, устойчивости демократических преобразований и стабилизации внутриполитической обстановки в стране.
Развитие многопартийности в России в 1990–е годы проходило в сложных и неблагоприятных условиях. Традиция конкурентной многопартийности прерывалась в советское время почти на 70 лет, да и предшествующий опыт начала XX века нельзя назвать прочным. Переход к конкурентной партийности был в России остроконфликтным, слабо регулировался правовыми нормами. Негативную роль для институционализации российских партий роль сыграли такие факторы, как:
- постсоветская модель стратификации, состоящая в значительной поляризации групп по доходам и статусам;
- традиции и неформальные политические практики клиентелизма;
- закрепление в итоге конституционного кризиса и государственного переворота 1993 г. сильной президентской власти при резко ограниченных правах парламента;
- вследствие данных факторов – отсутствие серьезного стратегического проектирования развития страны в программах и заявлениях самих партий [1].
Современная российская многопартийность переживает процесс трансформации, который идет неравномерно и зависит от преобладающего типа региональной политической культуры и местного своеобразия.
Поскольку в постсоветской России 1990-х годов, происходила диверсификация региональных политических систем, то параметры трансформации тоже были различны в разных регионах. Думские выборы 1995 г. знаменовали собой рубеж первичной институционализации и отбора партий, проверки их территориальных сетей на прочность. Расцвет «параллельных» партийных систем в регионах пришелся на 1996 – 1999 гг., когда они смогли проявиться на выборах глав регионов и законодательных органов. И напротив, централизация политического режима с 2000 г. повела к довольно быстрому поглощению региональных партийных систем со стороны общероссийской, к выстраиванию вертикально интегрированных картельных партий.
К середине 1990-х гг. стали очевидны различия вариантов партийного строительства на региональном уровне. Е.В. Белокурова выделяет два варианта: либерально-корпоративный и государственно-корпоративный [2]. Индикаторами типа партогенеза являются: политическое позиционирование партий, степень их представленности в органах законодательной и исполнительной власти; способы выражения программных целей в текущих решениях и действиях партий; число и качественный состав членов и сторонников; коалиционные возможности; долгосрочный курс региональных элит и властей в отношении партий.
Либерально-корпоративный тип партогенеза проявился в регионах с относительно выраженными партисипаторными традициями и урбанистических: гг. Москве, Санкт-Петербурге, Свердловской, Пермской, Нижегородской областях [3].
С 2003 г. в Государственной Думе Российской Федерации не представлены силы ярко выраженной либерально–демократической направленности, что вносит диспропорцию в деятельность законодательного органа власти в плане выражения интересов соответствующих слоев общества.
Что касается партии власти – это единственное заметное избирательное объединение центристской направленности. «Единая Россия» претендует на то, чтобы аккумулировать голоса всего центристского электората. При этом опасность может исходить от «Справедливой России», которая может отобрать голоса не столько от оппозиции, сколько от партии власти. Впрочем, решение В.В.Путина принять прямое участие в кампании единороссов решало практически все их проблемы. Впервые за всю постсоветскую историю глава государства (при этом популярнейший человек) прямо участвует на стороне одной из партий.
Одной из особенностей трансформационных процессов современной России является формирование национальной партийной системы как важного условия успешности демократического правления. Исследователи указывают на роль национальной партийной системы в поддержании целостности государства, повышении легитимности проводимого курса, при условии, что правящая партия располагает поддержкой во всех территориальных образованиях, улучшение продуктивности взаимоотношений между законодательной и исполнительной ветвями власти за счет повышения значимости национальных вопросов при принятии решений. С этой точки зрения, стремление законодательно закрепить доминирующую роль в российской политике существующих крупных политических партий представляется весьма обоснованным. Вместе с тем, по мере накопления опыта функционирования в новых условиях отечественная правящая элита, унаследовавшая у государственной бюрократии советских времен склонность к тотальному контролю над общественной жизнью, все более успешно использует электоральную инженерию для манипулирования избирательным процессом при сохранении видимости многопартийности и конкуренции [4].
В этом контексте основная задача партии «Единая Россия» заключается в том, чтобы совершить трансформацию из партии власти в правящую партию. Будучи преемницей «Единства» и «Отечества – вся Россия» она продолжает традиции «отживших» партий власти таких, как «Демократический выбор России» и «Наш дом – Россия». В отличие от своих предшественниц партия «Единая Россия» пользуется успехом на выборах, как на федеральных, так и на региональных, что в первую очередь обусловлено поддержкой первых лиц государства и регионов, а также использованием колоссальных административных и финансовых ресурсов.
Региональный фактор в политических ресурсах партии власти в процессе ее трансформации в правящую партию является определяющим. Так, до 2000 г. «партии власти» оказывались заложниками отношений «центр – регионы». Слабая поддержка избирателями партии «Наш дом – Россия» в 1995 г. во многом объясняется нежеланием региональных лидеров поддерживать федеральный центр в его электоральных инициативах. Ситуация изменилась после серии реформ (2001 – 2006 гг.), связанных с направлением вектора федеративных отношений (централизация федеративных отношений путем отмены выборности губернаторов, изменения порядка формирования Совета Федерации и т.д.) и с формированием условий так называемой «управляемой демократии» (новый Закон о политических партиях; переход к смешанной региональной избирательной системе; запрет на деятельность региональных политических партий и образование предвыборных блоков; лишение депутатов, избранных по партийным спискам, права переходить в другие политические партии; отмена графы «против всех» на федеральных выборах; введение пропорциональной системы выборов в Государственную Думу) были созданы институциональные условия для усиления политического «веса» партии «Единая Россия».
Характерной чертой структуризации российского регионального политического пространства является взаимодействие региональных акторов путем создания неформальных группировок, как правило, клиентелистского типа при подчиненной роли политических партий. Партийное строительство «Единой России» в регионах было определено выбором региональных акторов, прежде всего губернаторов, как наиболее успешной и достижимой модели политического управления в сложившейся институциональной среде.
Например, региональные выборы, проводимые в последние годы, имели предельно персонифицированный характер. «Единая Россия» улучшила результаты по сравнению с федеральными выборами 2003 года только в тех регионах, где ее списки возглавляли лично губернаторы. Такая «однородность» выбора губернаторами стратегии в региональном партийном строительстве «Единой России» определялась критерием успешности по укреплению собственной формально–властной позиции.
В целом, успехи «Единой России» впечатляют, однако, следует отметить, что стабильность режима и триумф технологий «управляемой» демократии во многом представляются сильно преувеличенными. Так, установление тотального контроля над основными средствами массовой информации, способствуя укреплению популярности режима, вызывает также увеличение недоверия граждан к «официальным сообщениям» и ухудшает информированность самих представителей власти. Имитация плюрализма путем заполнения потенциальных протестных ниш политическими «клонами» (Партия пенсионеров, «Родина», «Справедливая Россия» и др.), расширяя господство Кремля в публичном пространстве, создает предпосылки для радикализации оппозиции и принятия ею тактики прямых действий (демонстрации, забастовки, силовой захват власти и пр.) Кроме того, даже такой «имитационный плюрализм» накладываясь на реальные институциональные и социальные расколы, способен вызвать катализацию социально–политических конфликтов (о чем, в частности, может свидетельствовать имевшая место жесткая борьба «Единой России» и «Справедливой России» в регионах в рамках противостояния местных элит). И, наконец, установление практически полного контроля над выборами, хотя и дает правящей группировке нужные электоральные результаты, но значительно снижает уровень легитимности режима.
Начиная с 2003 года, лидерство «Единой России» стало безоговорочным, при этом уменьшилось количество партий. Это связано не только с ужесточением правил создания и регистрации политических партий, но и с тем, что участие в выборах с заранее известным результатом невыгодно. Поэтому для того, чтобы альтернативность на следующих парламентских выборах хоть в каком-то виде присутствовала, был упрощен порядок участия политических партий в выборах, стимулируется их деятельность на региональном и местном уровне, гарантируется хотя бы одно место в парламенте и т.д.
На региональном уровне усиливаются элементы парламентского правления. Подобное нововведение стимулирует участие партий в выборах, т.к. главный приз победителя будет не только в большинстве местного законодательного собрания, но и в возможности получить пост губернатора.
Исследуя вопрос трансформации российской многопартийности в условиях централизации власти, проанализируем расстановку политических сил в таких субъектах Северо–Западного федерального округа, как город Санкт–Петербург и Новгородская область.
Обратимся к результатам выборов в Законодательное собрание Санкт–Петербурга, которые состоялись 8 декабря 2002 года. На 50 депутатских мандатов претендовали 393 кандидата в депутаты, то есть примерно по восемь человек на место. Из 50 депутатов 32 выступали не под партийными брендами, а в качестве самовыдвиженцев. Борьбу за 50 мест в законодательном собрании вели два крупных альянса. С одной стороны, это СПС, «Яблоко», «Единая Россия» и близкое к Миронову политическое движение «Воля Петербурга». С другой стороны, - так называемая «партия третьего срока», к которой относят бывших депутатов, в свое время поддержавших переизбрание Яковлева на третий срок, и лояльных к нему кандидатов.
По итогам голосования лучше всех выглядит блок «СПС + Яблоко» - 8 депутатов, за ним идут «Единая Россия» - 4 депутата, «Воля Петербурга» - 3, «Наука, промышленность, образование» - 2, и по одному у аутсайдеров - Народной партии РФ и организации «Политический центр».
«Единая Россия», намеревавшаяся сформировать крупнейшую фракцию в Законодательном собрании, провела 4 кандидатов, все - из числа депутатов прошлого созыва, но для формирования фракции в Законодательном собрании Санкт-Петербурга необходимо 5 депутатов.
«Воля Петербурга», как и еще одна пользовавшаяся поддержкой федеральных властей организация - Народная партия, изначально не могла рассчитывать на сколько-нибудь заметное представительство в Законодательном собрании.
Иначе обстояло дело с предвыборным блоком «СПС – Яблоко». На федеральном уровне СПС и «Яблоко» пытались сохранить хоть какую-то независимость и хотя бы видимость противостояния по отношению к Кремлю.
Питерские «правые», вступив в альянс с местным фрагментом «президентской вертикали», безусловно, рисковали разочаровать, по меньшей мере, часть своего электората. Включение кандидатов от блока «СПС – Яблоко» в список «пропрезидентских сил» в компании с таким номенклатурным мутантом, как «Единая Россия», не могло добавить им сочувствия либерального электората. При том, что все эти риски и издержки были заведомо бессмысленными - никаких выгод и преимуществ сотрудничество с «вертикалью» не сулило и дополнительных ресурсов не принесло. Единственное, что могла предложить «вертикаль» из вещей более-менее осязаемых, - это возможность временно попользоваться популярным брэндом «В.В. Путин». Но реальная ценность такой услуги оказалась переоцененной.
В условиях, когда практически все политические силы (исключения причисляются к «маргиналам») наперебой заявляют о поддержке курса Президента, лояльность к президенту в принципе перестает выполнять роль идентифицирующего признака. Путина поддерживают все, интрига лишь в том, кто поддерживает его вдохновеннее прочих.
А теперь рассмотрим, изменилась ли расстановка политических сил в результате выборов в Законодательное собрание Санкт–Петербурга четвертого созыва.
Выборы в Законодательное собрание четвертого созыва состоялись 11 марта 2007 года. Эти выборы, в отличие от выборов в других регионах, смогли привлечь к себе внимание политизированных граждан: демонстративное снятие партии «Яблоко» с выборов получило известный резонанс в сети Интернет, но особый интерес выборы в Санкт-Петербурге приобрели после того, как лидеры партии «Яблоко» призвали своих сторонников прийти на выборы и своим творчеством сделать избирательные бюллетени недействительными. Данный протестный шаг «Яблока», безусловно, был обращен к федеральным властям, так как в соответствующем заявлении подчеркивалось «по умолчанию», что «Яблоко» не встало на деструктивные позиции «Другой России».
О намерении участвовать в выборах заявили восемь политических партий. Это «Яблоко», «Единая Россия», Союз правых сил, Народно-патриотическая партия России, Коммунистическая партия Российской Федерации, Концептуальная партия «Единение», Социалистическая единая партия России и Либерально-демократическая партия России.
Впрочем, все внимание было приковано к двум основным игрокам – «единороссам» и «справороссам», противостояние которых превратилось в основную интригу выборов задолго до начала кампании. Главными критиками «эсеров» на этих выборах стали «Патриоты России». Большинство активистов этой партии составляли бывшие члены «Родины», вышедшие в связи с несогласием с тем, что объединенную партию возглавил Сергей Миронов.
Результаты же выборов согласно протоколу петербургской городской избирательной комиссии таковы: «Единая Россия» получила в парламенте 23 мандата, «Справедливая Россия» - 13 мандатов, КПРФ - 9 мест, а ЛДПР - 5 мест, тогда как общее число депутатов Законодательного собрания Санкт–Петербурга равно 50.
Согласно данным избиркома, «Единая Россия» получила 37,37% (459 011 голосов), «Справедливая Россия» - 21,9% (269 050 голосов), КПРФ - 16,02% (196 851 голос), а ЛДПР - 10,82% (133 741 голос). Не преодолели семипроцентный барьер и, следовательно, не прошли в городской парламент СПС и «Патриоты России». Они набрали 5,17% и 5,6% голосов соответственно [5]. Таким образом, согласно результатам выборов «Единая Россия» представлена самым большим количеством депутатов.
В списках у каждой партии в обнародованных первых тройках кандидатов можно было отыскать известные фамилии. Так, коммунистов на штурм петербургского Законодательного собрания четвертого созыва вели депутат Государственной Думы и член президиума ЦК КПРФ Иван Мельников и знаменитая лыжница, шестикратная олимпийская чемпионка Любовь Егорова, а либерал-демократов - сам Владимир Жириновский. По мнению В.В. Жириновского, с таким авангардом его партия сможет уверенно преодолеть 7-процентный барьер и образовать в новом Законодательном собрании собственную фракцию [6].
Выборы 2007 г. имели ярко выраженную «спортивную» окраску, как по накалу страстей, так и по персонам, участвующим в них. В списках, как «Единой России», так и «Справедливой России», фигурировали известные спортсмены: футболист Андрей Аршавин («Единая Россия»), фигурист Евгений Плющенко («Справедливая Россия»), фигурист Антон Сихарулидзе («Единая Россия»). Кроме того, в ходе предвыборной кампании активно использовались так называемые «паровозные» технологии, при которых возглавляют и входят в «первую тройку» партийных списков политические «тяжеловесы», выполняющие роль «паровозов», тянущих за собой весь список.
А вот что касается питерских демократов «Яблока» и СПС, то договориться между собой о совместном участии в выборах им так и не удалось. Лидер СПС Никита Белых обратился к «явлинцам» с открытым письмом, где говорилось, что правые не возражают против того, чтобы объединенный список демократов на выборах в Московскую областную думу формировался на базе «Яблока», но считают, что точно такой же объединенный список на питерских выборах необходимо формировать на базе СПС.
Теоретически это предложение не было лишено здравого смысла. Ведь Государственная Дума не только запретила предвыборные блоки: она лишила партии права выдвигать по своим спискам членов других организаций. Это значит, что при объединении двух и более партий для участия в предвыборной кампании кому-то неизбежно придется наступать на горло собственной песне. И не только работать на чужого дядю, но и смириться с тем, что наиболее известные члены организации, предложенные к включению в общий список, подадут заявления о выходе. Очевидно, что такие уступки не могут быть односторонними: требуются соглашения на федеральном уровне и «раздел зон влияния». Не менее очевидно, что при выработке таких соглашений надо учитывать уровень известности региональных организаций, их работу в предшествующие годы и другие «местные особенности». И конечно, вести переговоры надо не на старте выборной гонки, а значительно раньше.
На практике переговоры федеральных руководителей «Яблока» и СПС действительно шли. И, по версии «Яблока», отказываясь от участия в выборах в Перми (где это обеспечило успех СПС), они рассчитывали на встречную любезность СПС в Петербурге. Однако правые приняли решение идти на питерские выборы самостоятельно.
В общем, реакция питерских яблочников на предложение правых сформировать объединенный список демократов на базе СПС была сугубо отрицательной. Эмоциональнее других ее выразил депутат Сергей Гуляев: «Нам предлагают идти на выборы под знаменем, которое четыре года простояло в чулане».
Многие аналитики подчеркивали, что результатом «двойного удара», когда на выборы пойдут сразу две партии демократического спектра, станет лишь распыление сил. А в итоге произошло усиление позиций проправительственных партий [7].
Перейдем к рассмотрению трансформации российской многопартийности в условиях централизации власти на примере еще одного субъекта Северо–Западного федерального округа – Новгородской области.
21 октября 2001 года проводились выборы депутатов Новгородской областной Думы третьего созыва. На 26 депутатских мандата претендовали 88 кандидатов [8].
Большинство Новгородской областной думы третьего созыва, как и ожидалось, составили крупные бизнесмены (10) и главы исполнительной власти в районах области (9). От политических партий в Думу прошли всего два кандидата («Единство» и КПРФ). СПС, ЛДПР и «Яблоко» полностью провалились, а лидер областного отделения ДПР (партия Михаила Прусака) Виктор Беркунов без объяснения причин снял свою кандидатуру за два дня до выборов [9].
Для определения вектора трансформации многопартийности, рассмотрим выборы в Новгородскую областную думу четвертого созыва, которые состоялись 8 октября 2006 года.
В составе областной Думы — 26 депутатов (13 одномандатников и 13 — по партийным спискам), срок полномочий которых составляет пять лет. Выборы в Новгородскую областную думу четвертого созыва впервые прошли по смешанному принципу – как по одномандатным округам, так и по партийным спискам.
В том, что именно «Единая Россия» являлась основным игроком на выборах в Новгородскую областную Думу, почти никто не сомневался. Никто, даже оппоненты, не сомневались и в победе «единороссов» на этих выборах. Вопрос заключался лишь в том, насколько велик будет отрыв «Единой России».
Всего на этих выборах было зарегистрировано 9 партийных списков, претендовавших на 13 распределяемых по пропорциональной системе мест – «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Патриоты России», ДПР, «Свободная Россия», «Родина», «Народная воля» и РПЖ [10]. Главным оппонентом «Единой России» в регионе выступала областная организация КПРФ.
Список кандидатов от «единороссов», возглавляемый М.Прусаком, бывшим губернатором Новгородской области, новгородский облизбирком зарегистрировал единогласно и самым первым. Вторым зарегистрированным партийным списком стал список КПРФ. По мнению экспертов, у кандидатов от коммунистов были все шансы пройти в Новгородскую областную Думу. Если прохождение лидеров КПРФ в областное законодательное собрание может обеспечить устойчивый электорат, то такие левые партии, как «Патриоты России», «Народная воля», Российская партия жизни» и «Родина», которые перед выборами появились в Новгородской области и заявили о своих намерениях участвовать в новгородских выборах, по мнению экспертов, не были конкурентами коммунистам.
Несмотря на повышенную активность этих партий, связанную с началом избирательной кампании, в электоральном смысле их рейтинги не росли. Бренд политической партии строится годами, и это, прежде всего, федеральная составляющая - тот образ партии, который сложился у избирателя благодаря деятельности партии на федеральном уровне. В частности, «Патриотов России» избиратель не воспринимает как полноценную политическую силу, потому что политической работой нужно заниматься постоянно, а не только в период выборов. Политтехнолог Михаил Шимановский также убежден, что негативными факторами для «Патриотов» являются незначительный уровень доверия к партии и, главное, к ее региональному лидеру - Владимиру Шитикову [11].
По результатам выборов четыре партии по единому избирательному округу преодолели 7-ми процентный барьер: «Единая Россия» - 43, 75 %; КПРФ – 14, 68 %; «Свободная Россия» - 11, 03 %; ЛДПР – 7, 03 %.
По единому избирательному округу в состав областной Думы вошли представители региональных партийных объединений: от Единой России - 7 депутатов; от КПРФ - 3 депутата; от Свободной России - 2 депутата; от ЛДПР - 1 депутат.
По одномандатным избирательным округам в состав областной Думы вошли: от партии «Единая Россия» - 9 депутатов; от партии «Родина» - 1 депутат, и 1 депутат - от партии «Патриоты России».
Таким образом, вектор трансформации партийного строительства связан с процессом искусственной партизации России, что позволяет выявить вполне очевидную цель трансформации всей политической системы. Главная цель - формирование в России «золотого миллиона», состоящего из победившей в стране бюрократии и поддерживаемого как всеми силовыми ресурсами государства, так и большинством политически активных граждан страны. Причем, партийцам будет отведена, скорее всего, роль «дымовой завесы». Искусственная партизация страны - это попытка бюрократии заручиться поддержкой большинства политически активных граждан страны в обмен на иллюзорную принадлежность к новой российской элите.
[1] Бойков В.Э. Политические партии и политическая деятельность как форма реализации интересов граждан // Политическая социология. - М., 2002. С. 189.
[2] Белокурова Е.В. «Третий сектор» и региональные власти // Политическая социология и современная российская политика. - СПб., 2000. С. 272.
[3] Коргунюк Ю.Г. Санкт-Петербург – вторая родина российской многопартийности: политические партии и движения в Петербурге, 1987 – 2002 гг. // Полития. 2002. № 3. С. 175.
[4] Кынев А.В. Политические партии в российских регионах: взгляд через призму региональной избирательной реформы. // Полис. 2006. № 6. С. 48.
[5] http://www.vybor-spb.ru/news.php?id=13331
[6] http://www.vybor-spb.ru/dayjust.php?id=33444
[7] http://www.vybor-spb.ru/dayjust.php?id=33164
[8] http://www.cikrf.ru/newsite/vib_arhiv/arhivfci/53/53_2331101_211001f.htm
[9] http://www.izvestia.ru/archive/23-10-01/?5
[10] http://www.zaks.ru/a0/ru/archive/view.thtml?i=23940
[11] http://www.velikiynovgorod.ru/publications/?id=79